Когда началась война, экраны телевизоров запестрили словами «единая страна», их вывешивали на билбордах, повторяли политики и деятели культуры. Но вот уже на третий год слова расходятся с делом: переселенцы с оккупированных и неподконтрольных территорий, ожидавшие другого к себе отношения, столкнулись с равнодушием и безразличием. А ещё с бюрократическим абсурдом и ограничениями, с которыми не сталкиваются другие граждане Украины.
Старобельское напряжение
Ольга Чернова — переселенка из Луганска. Несмотря на пожилой возраст и состояние здоровья, она решилась выехать из оккупированного города вместе с внучкой к дальним родственникам в Старобельск. Её единственные средства к существованию — это пенсия и переселенческие выплаты. Но весной этого года, в Управлении труда и социальной защиты населения (УТСЗН), где она была по совершенно другому поводу, Ольге Павловне сообщили, что у неё заморожена пенсия — она попала в печально известные списки СБУ. Далее для женщины начался настоящий ад.
«2 марта я прихожу в собес, чтобы узнать, ставить мне штампы или нет. Мне сказали, что ничего ставить не нужно, я место жительства не меняла, у меня справка теперь постоянная. И тут мне говорят — «а у вас пенсию закрыли». Я спрашиваю: «на основании чего?». Мне ответили, что не знают. Послали в СБУ, сказали, что там со мной побеседуют и потом с их ответом надо идти в собес», — вспоминает Ольга.
https://www.youtube.com/watch?v=Vv5dbhgK59Q
В тот же день женщине не удалось попасть на приём в СБУ. Едва удалось выстоять огромную очередь таких же, как и она стариков, и на следующий день. Но в результате, работники спецслужбы отправили её в пенсионный фонд:
«Я вам передать не могу, сколько там стояло людей. Даже «скорая помощь» дежурила на всякий случай. Спрашиваю у оперативника, почему мне закрыли пенсию. Он отправил меня в Пенсионный фонд. В Пенсионном тоже людей тьма. Мне там сказали сидеть и ждать пенсии. Я отказалась ждать. Заявила, что если 15 марта мне не выплатят пенсию, я звоню к ним 16-го и требую ответа. Если его не будет, я потребую от них письменного ответа, и иду с заявлением и их ответом в прокуратуру».
15 марта Ольга позвонила в пенсионный фонд, где ей не пообещали ничего конкретного. На следующий день она получила пенсию. Но ей так никто и не объяснил, почему она попала в списки СБУ.
«Начинаешь получать и каждый месяц боишься — выплатят или не выплатят? У нас паника. Держат в таком напряжении!» — признается женщина.
Несмотря на то, что замораживание выплат было аргументировано наличием псевдо-переселенцев, Ольгу Павловну и её знакомых среди переселенцев после инцидента никто не проверял, хотя она и ожидает работников собеса почти каждый день.
«Даже после заявления никто не пришёл меня проверять. Сидим на привязи как псы цепные. Мы прочитали все законы и все изменения — нас должны проверить. Если я 9 января написала заявление на продление этих выплат, то они должны были прийти и проверить в течении 10 дней. Никто ж не приходил и ничего не проверял! Мы можем на 2 месяца выехать, мы не обязаны здесь сидеть, а мы сидим и ждём!» — возмущается она.
Жалобы Ольги Павловны по поводу старобельского УТСЗН на этом не заканчиваются. По её словам, сотрудники управления дают противоречивую информацию, не разбираются в законах и их очень мало на количество переселенцев в Старобельске.
Впрочем, объяснение того, как добропорядочные граждане оказывались в этих списках всё же есть. Заместитель главы Луганской облгосадминистрации Ольга Лишик в комментарии «Восточному фарватеру», сообщила, что причина вполне банальна:
«Многие люди выехали ещё в июне-июле 2014 года. Тогда не было пунктов пропуска, блокпостов и базы переселенцев. Они попали в списки, потому что ни разу не пересекали пункт пропуска и их нет в электронной базе. Справка переселенца есть, но ни в каких базах не отмечено, что они выехали из Луганска, потому что тогда еще не было этих баз».
По её словам, ситуация по Луганской области уже разрешается, многим восстановили выплаты, а сама процедура достаточно проста:
«По Луганской области было 80 тысяч случаев приостановки выплат. Из них восстановлено уже более половины — 45-50 тыс. Человек, который попал под приостановку выплат, должен был обратиться в Пенсионный фонд, либо в социальную защиту населения, появиться, показать справку и выплата восстанавливалась. Люди должны самостоятельно откликнуться и сказать, что они здесь».
Лисичанское самоуправство
Ирина Коротченко изначально после начала боевых действий выехала в Киев вместе со своим ребёнком, требующим постоянного ухода и лечения. Однако обстоятельства вынудили её вернуться в Лисичанск Луганской области. Уже там она попыталась написать заявление по переводу своего дела для получения пособия на ребёнка. Но в лисичанском УТСЗН отказались принимать заявление до прибытия дела из Киева. Это было первым нарушением со стороны управления — далее последовали другие несуразности.
«Никакого заявления они у меня принимать не стали: говорят, нет дела, мы вашего ребёнка не видели. Я параллельно с Киевом созванивалась: там меня спрашивают, почему у меня заявление не приняли — они обязаны его принять! Я пришла с ребёнком в собес, принесла все бумаги. Они сказали, что нужно записываться на приём. Попросила записать на приём, но они отказали –«вашего дела ещё нет». Я начала возмущаться, меня отвезли к начальнице и записали на приём. Пришла на приём — опять дела нет! Стоило мне достать телефон и сказать, что я позвоню в Минсоцполитики, как начальница согласилась принять моё заявление».
В Киеве Ирину уверяли в том, что они ещё неделю назад отправили дело её ребёнка в лисичанский УТСЗН, но там ее заверяли, что никакого дела не получали.
«В итоге оказалось, что дело неделю лежало в их почтовом ящике, а они просто не смотрели или не хотели смотреть. Не знаю, как это можно называть», — недоумевает она.
Казалось бы, дело запущено. Ирина надеялась контролировать процесс в электронном режиме, и воспользовавшись появившимся временем, поехала в Киев с ребёнком на лечебные процедуры. Но нет тут-то было.
«В Киеве мне звонят из собеса и говорят: «мы сейчас к вам придём составлять акт фактического места проживания». При том, что когда я спрашивала перед отъездом, когда они придут, то сказали, что через неделю — вот я рассчитала своё время. Я попросила их подождать моего приезда, работницы собеса сказали, чтобы я пришла с доказательствами причин моего отсутствия. Какие доказательства? Я не обязана в течении трёх дней никому ничего не предоставлять».
При возвращении в Лисичанск Ирина узнаёт, что её дело идёт на комиссию. УТСЗН отказалось проводить проверку, из-за чего Ирине вновь пришлось прибегнуть к последнему аргументу — угрозой звонка в Минсоцполитики.
Проверка состоялась, и теперь Ирина ожидает положенные ей выплаты, хотя и не знает, будут ли они вообще. Дело висит на волоске, так как лисичанский УТСЗН даже не смог открыть программу, присланную им из Киева. Ирина до сих пор не понимает причин случившегося, так как ей никто ничего не объяснял.
Новопсковский штиль
Новопсков — небольшой райцентр недалеко от Старобельска. Но несмотря на периферийность, переселенцев здесь живёт немало: во всём Новопсковском районе зарегистрировано 8128 внутренне перемещённых лиц. Именно в Новопскове живут пенсионерки Наталья Шурло и Ирина Савич. Хотя обе женщины выехал из разных городов Луганской области, у них одинаковая проблема –им не дают субсидий.
Одна из главных проблем Новопскова — отсутствие жилищного фонда, поэтому ВПЛ тяжело найти жильё. Немалая часть домов находятся не в лучшем состоянии. В таком доме и живёт Наталья Шурло: ее жилище старое и плохо отапливается, но большая часть денег все равно идут на оплату коммунальных услуг. Однако странная ситуация с самим жильём мешает Ирине получать субсидии.
«Моя основная проблема — я не могу оформить субсидию. Наследник дома живёт в России, и он не успел оформить дом на себя, собес мне ничего дать не может. Переселенцам, которые снимают жильё, нужен договор с хозяином, а у меня как такового хозяина нет», — жалуется Наталья.
Аналогичная проблема и у Ирины Савич. Хозяева не хотят оформлять договор, поэтому она не может получить субсидии. Хотя обоим женщинам старательно выплачивают пенсии и «переселенческие».
«Я зарегистрирована в этом доме, пенсию и «переселенческие» мне платят. Почему мне не дадут субсидию, если даже «переселенческие» мне доверяют? Все подтверждают, что я здесь живу, я тут бегаю, меня тут весь Новопсков видит каждый день», — возмущается Ирина.
Но по сравнению с переселенцами из других городов и районов Луганщины, ВПЛ Новопскова ещё повезло. Скандалов с «доносными» списками с просьбой сообщить о живущих рядом переселенцах в Новопскове не было. А вот с проверками действительно не всё хорошо: дефицит кадров не обошёл Новопсков стороной.
«Они рассказывали, что они идеально всех осмотрели, но на самом деле у нас всего два социальных инспектора в комиссии, на них лежат субсидии всего населения, проверки целевого использования средств из выплат на ребёнка. Физически я понимаю, что если разделить количество заявителей на этих двух инспекторов, то одного уходи полсекунды — это реально невозможно. Им штат не расширяли», — объясняет Татьяна Соловьёва, волонтёр местной организации «Дієва громада».
Хотя работников УТСЗН мало, проверки всё же проводятся, и даже не обходиться без бюрократического абсурда, показывающих отчаянное положение переселенцев.
«Был случай, который меня шокировал. Женщина с тяжело больным ребёнком (ревматоидный артрит), которому нужен постоянный уход и дорогие лекарства, зарегистрировалась здесь. Она уехала на лечение с ребёнком, и пока её не было, её лишили статуса и выплат. Она всё бросила и вернулась на оккупированную территорию, разочаровавшись в поддержке государства», — рассказывает Татьяна Соловьёва.
Как уверяет Ольга Лишик, вариантов решить эту проблему всего два:
«Если существует договор аренды с хозяином жилья, тогда переселенец имеет право оформлять субсидию. Если такого договора нет, тогда хозяин должен взять на себя эту функцию и оформить субсидию как на хозяина — другого выхода нет».
А вот проблема с дефицитом сотрудников УТСЗН, по её словам, действительно есть, но у облгосадминистрации в этом вопросе связаны руки:
«У нас на 280 тысяч переселенцев всего 29 инспекторов. Эта проблема пока не решена, единственное, что мы возложили некоторые обязанности социального инспектора на работников управления социальной защиты. К сожалению, штатов не хватает, а расширение штатов может быть либо за счёт городского совета, или государственные решения — когда Минсоцполитики и Минфин добавляют ставки и деньги в районах. Это даже не областной уровень. Были выделены ставки на увеличение штата для оформления субсидий, а вот по переселенцам пока проблемы».
Из больших кабинетов — в маленькие
Все эти истории показывают глубокие проблемы, которых долгие годы не выходили за рамки обычного ворчания на местные органы власти, но проявившиеся во время войны. Отсутствие жилья на Донбассе, недоукомплектованность управлений в провинции, некомпетентность имеющихся кадров — это неполный их перечень. Ведь главная проблема, с которой сталкиваются все герои — это люди на местах, отказывающиеся соблюдать основные права граждан. Но подобный тон характерен не только для Донбасса — его задают наверху, и из высоких кабинетов администраций и министерств он передается в маленькие кабинеты собесов.
«Выход может быть только один»
Координатор по развитию общественной организации «Донбасс SOS» Ольга Гвоздева:
Приведенные примеры остановок социальных выплат демонстрируют:
- печально известные списки СБУ, не предусмотренные ни одним законодательным актом, несмотря на заверения тогда еще министра социальной политики Павла Розенко, коснулись многих переселенцев, которые проживают по месту, указанному при получении справки переселенцу и имеют полное право на получение социальных выплат.
- Положение постановления Кабмина №365 внедряют отдельные процедуры назначения и контроля за всеми социальными выплатами, в том числе пенсиями именно для переселенцев, что является дискриминацией вынужденного перемещения и нарушает права этих граждан.
Создается впечатление, что политика правительства направлена на выработку искусственных препятствий для переселенцев на новом месте жительства, а также повышения, а иногда и создания конфликтных ситуаций на местах между переселенцами и социальными работниками, переселенцами и местными жителями.
Выход может быть только один — активность каждого гражданина в защите своих прав, которую и демонстрировали герои этих историй — звонки в высшие органы государственной власти, жалобы, иски о нарушении прав.
Мария Ераносян, «Восточный фарватер»
Материал подготовлен при содействии общественной организации «Донбасс SOS»