Надежда, которой благодаря Акции «Папа для Украины» удалось оплатить инъекцию необходимого препарата (его стоимость примерно равна ее двухмесячной зарплате), не хочет говорить о своей болезни – боится, что работодатель узнает и уволит. Только в ответ на расспросы она вспоминает о том, как студентов в клинике водили посмотреть на нее, как долго ей пытались поставить диагноз. Но видно, что болезнь не дает ей забыть о себе: у Надежды болевой синдром, и это видно по ее поведению, по ее речи. Видно, что каждую минуту она вынуждена преодолевать себя, чтобы не заплакать, не закричать от боли. В таком состоянии очень сложно преодолевать бюрократические препоны. Поэтому у нее нет инвалидности, а значит, нет и льгот. Она молодая женщина, у которой могла бы быть своя семья, но теперь вся ее жизнь посвящена борьбе за выживание: собственное и пожилой матери.
— Надежда, расскажите, где вы жили и почему вам пришлось уехать, и когда это случилось?
— Мы жили недалеко от терминала Прокофьева, это Донецкий аэропорт. Почему были вынуждены уехать? Потому что были частые обстрелы, и через один дом от нас попали, девушку убило. Это уже была последняя капля, и мы уехали на следующий день, вечером. Раньше не могли, потому что ни транспорта, ничего к нам просто не ездило, сидели в подвале всю ночь и весь день, потому что обстрел в принципе не прекращался. Ну и был такой промежуток, когда удалось одного знакомого уговорить к нам приехать и забрать нас, вывезти. До этого мы тоже периодически бегали в подвал, и последние ночи уже сидели там постоянно. Слышно, что летит, но ты не знаешь, куда. Когда произошло уже первое попадание рядом с нами, мы были вынуждены покинуть город Донецк.
— Это был август 2014 года?
— Да. Я сначала жила в центре города у знакомых, а потом уже мы все собрали и выехали. Мы поехали на месяц в Мариуполь, потому что решили почему-то, что война скоро закончится, но когда и в Мариуполе стало слышно, как стреляют, у мамы моей хуже со здоровьем стало, и мы были вынуждены к брату переехать маминому сюда, в город Киев.
С тех пор мы ни разу в Донецк не ездили.
— Что стало с вашим домом?
— В него неоднократно попадали, и я знаю, что сейчас, на данном этапе, у нас в квартире нет ни окон, ничего. Естественно, ключи мы оставили соседям, они заделали разбитое окно, но стекол нет. Плюс из-за того, что не было отопления, там полетели все трубы, то есть помещение непригодно для проживания. Кроме того, попадали в подвал, повреждены все коммуникации. Рядом с нами подъезд – там вообще нет пятого, четвертого, третьего этажей. Попал снаряд в крышу.
У кого нет возможности выехать, они там в подвалах некоторые пересиживали четырнадцатый год, пятнадцатый. Кто-то вернулся из-за того, что негде жить. Неважно, где они были, в Харькове, Киеве, Днепре – без разницы. Просто квартирный вопрос у всех… Благодаря тому, что у нас родственники в Киеве – спасибо им, мы еще пытаемся здесь выжить. Пособие платят только моей маме 884 гривны, как переселенке, плюс пенсия, на этом все. Я здесь прожила два года с небольшим, и не могла найти работу, в том числе по состоянию здоровья. Очень маленькие заработные платы, невозможно снять даже комнату. Нас два человека, соответственно, растет аренда – если стоит комната две с половиной тысячи, то с тебя будут брать четыре с половиной — пять тысяч, так как вас два человека. Плюс мама уже старый, больной человек, она все время находится дома, когда не в больнице.
Ну и еще был такой момент не совсем приятный, когда не брали меня с донецкой пропиской, хотя регистрация киевская есть. К счастью, не все такие люди. Сейчас, на данный момент, я работаю. Не было проблем никаких, когда узнали, что я из Донецка, не было вопросов, все нормально. Но снимать квартиру нереально.
— А есть люди из вашего района, которые вернулись и живут там, в разрушенных домах?
— Да. Кому-то больше повезло, допустим, окна там некоторым ставят. В нашем доме и по нашей улице еще никому не поставили. У кого-то цела отопительная система, кому-то восстановили. Кто как устроился. У кого есть возможность проживать в городе Донецке, есть деньги – они снимают в центре города квартиру. То есть масса людей, которыехотят или нет, но вынуждены там жить, потому что больше негде.
— Вам же тоже положены были социальные выплаты, четыреста с чем-то гривен? Вы не получали их?
— После регистрации я получала эту сумму в течение трех месяцев. Потом она уменьшалась. Я не работала, я только в том году осенью на работу устроилась, мне сказали, что если бы, мол, вы сразу в эти полгода на работу устроились, мы бы вам продолжали выплачивать. Поэтому все, да.
— То есть фактически все это время вы выживали благодаря родственникам? Вы сказали, что у Вашего дяди, в чьей квартире вы живете, восемь детей.
— Да, да. Благодаря родственникам. То есть самое главное для тех, кто выехал из зоны АТО – это родные, близкие, друзья, кто может приютить, помочь, потому что надеяться больше не на кого абсолютно. Есть организации, такие как вы, «Донбасс СОС», есть «Самаритяне», которые помогают, Фроловская тоже помогает, но опять же – в основном помогают инвалидам, многодетным семьям и матерям-одиночкам, как правило, ну и некоторые помогают пенсионерам, которые, действительно, уже в возрасте и больные. Государство не помогает ничем, и добиться чего-то очень сложно.
— А Ваш опыт общения с медициной в Донецке и в Киеве – Вы можете это сравнить? Я так понимаю, Вы же в Донецке тоже лечились?
— Ну я только одно скажу: все обследования гораздо проще было сделать в городе Донецке, нежели здесь. Здесь тебе дали направление, талончик и так далее, а если у тебя его нет, ты делаешь все платно. Чтобы этот талончик получить, нужно обойти не один кабинет, либо ждать два-три месяца. А тебе нужно срочно. В Донецке в этом плане было гораздо быстрее. Там если что-то назначали, то нужно было просто в кабинете поставить дату, число – и все. Здесь у нас в поликлинике – два талончика на месяц, а людей очень много. Мне дали талончик через неделю, это даже очень хорошо, потому что в том году я даже этого не могла добиться, только платно. Ну и спасибо, конечно, государству за то, что переселенцам некоторые обследования делают бесплатно. В нашем центре диагностическом, например. Если это МРТ, ты оплачиваешь плёнку. Если это УЗИ сосудов там, еще чего-то – ты делаешь это бесплатно. За это им очень большое спасибо. Но только госструктуры и то не все. Некоторые клиники – все равно, переселенец ты или нет, плати.
— Что, по Вашему мнению, сейчас самое важное для переселенцев?
— Самое главное — просто людей обеспечить жильём. Потому что цены на аренду огромные в Киеве, заработная плата в разы меньше, чем была у нас три года назад в городе Донецке, выжить невозможно. Первое – это жильё, второе – это помощь в трудоустройстве, потому что даже если у тебя была работа и ты её по какой-то причине потеряешь, то тебе всё равно тяжело её будет найти.
— Именно из-за донецкой прописки?
— Не только поэтому, нет. Во-первых, там, где ты родился в городе, проживал, у тебя масса знакомых, связи у тебя были, ты мог работу найти… А здесь, я когда искала работу, мне сказали: «А что, вы зарабатывали больше в Донецке, чем две тысячи гривен в месяц»? Смешно, конечно. Поэтому первое – это жильё, второе – это работа и, конечно, помощь одиноким пенсионерам. Не только инвалидам, не только матерям-одиночкам и многодетным семьям. Есть масса людей одиноких, которые нуждаются в помощи. Про них просто забыли.
Но первое – это жильё. Потому что я считаю, что никто не заслужил то, что сейчас с нами происходит. Когда у нас были квартиры – у нас было всё, мы ни в чём не нуждались, многие из нас. И мы сейчас вынуждены беспокоить своих родственников – в лучшем случае, у кого они есть – и у них жить, в худшем случае люди просто тут выживают.
Ну и, конечно, помощь медикаментозная нужна многим. Не только пенсионерам, но и молодым.
— А вам отказывали в фондах, потому что вы не подходите под критерии, да?
— Да. Я обращалась, но мне сказали: нет, вы не подходите. Если есть инвалидность – да. Там нужно на комиссии все доказывать, а как я докажу, что у меня болевой синдром? Я так поняла, что лучше это дело не начинать, потому что для моего здоровья это будет хуже. Тем более что мне нервничать сейчас нельзя, я принимаю много препаратов серьезных. Они стоят начиная от трех, четырех тысяч гривен. Но я не получаю никакой помощи, и даже единоразовую помощь – 1100, кажется, гривен – которую мне обещали, мне не дают, говорят, у государства денег нет.
— Вы хотите вернуться, вы рассматриваете для себя вариант возвращения?
— Если б там не было войны, я бы не выехала. Если бы вернуть время вспять, в довоенный Донецк – да. Сейчас – нет. Я даже об этом думать не хочу.
— У вас там друзья, родственники остались, вы общаетесь?
— Родственников у нас там нет. Остались друзья. Общаемся. Кто-то не хочет выезжать по причине того, что цел дом, есть работа, но не согласен с этим режимом. Кто-то согласен. Кому-то нравится. Но мамина коллега говорит, мол, принципиально не буду подавать документы на эту “днровскую” помощь или пенсию, что это, не знаю. Есть и такие люди. Она когда звонит нам из Донецка, она говорит на украинском языке, потому что невозможно. Морально там все давит. Даже, допустим, если бы у меня была цела квартира и я бы захотела туда вернуться, я бы там не смогла жить просто. Это тяжело морально, все это видеть. Я жила в Донецке, когда туда пришли люди с оружием, я всё это видела, я это больше видеть не хочу. Донецк – это военный город.
— А здесь у Вас друзья, какой-то круг общения появился?
— За три года да, небольшой круг есть.
— То есть всё-таки позитив тоже был? Чего больше?
— Больше позитив, поверьте. С негативом обычно сталкиваешься, когда в какую-то структуру приходишь. Я уже не помню, где мне сказали: «Как вы надоели! Когда вы уже все уедете!» По-моему, это соцзащита Святошинского района. Точно не помню, разное было. Я их прекрасно понимаю, очень много людей, не все порядочные, я их прекрасно понимаю. Тяжело работать с нами, переселенцами. Не все адекватные.
Опять-таки, мы сюда приехали, я говорю: боже мой, будем молчать, что мы из Донецка, страшно. Но вы знаете, когда заговоришь с людьми, они спросят: откуда вы? Из Донецка. – И в ответ понимание, сочувствие. Это простые люди. Мы им очень благодарны.
— Теперь вы уже хотели бы остаться в Киеве? Где бы вы хотели жить?
— Наверное, в Киеве. Я очень быстро привыкла к Киеву. Не знаю, месяц прошел, а уже такое впечатление было, будто я здесь всю жизнь жила. Мне Киев очень понравился, я его люблю, впечатление, ну, не знаю – что я здесь родилась… Я, конечно, хотела бы здесь остаться.
Но мы сейчас живем одним днем. Я не знаю, что будет завтра, я даже не могу строить планы на неделю. Понятно, что если есть муж, большая семья, они, естественно, работают, они могут себе позволить снимать квартиру. Долго, конечно, людей стеснять очень неудобно. Но нет такой заработной платы, чтобы снимать жильё. Поэтому хотелось бы, конечно, чтобы нас услышали чиновники и помогли нам.